Май 22

Интервью с миссионером из Санкт-Петербурга Ниной Алексеевной Гуторовой: «В сознание благодарность приходит позже«

Мы продолжаем рассказывать о мирянах, активно занимающихся тюремным служением. Миссионер из Санкт-Петербурга Нина  Алексеевна Гуторова уже седьмой год помогает заключенным.  Она начинала свое служение в следственном изоляторе «Кресты», затем, по окончании богословских курсов стала проводить обучение основам православной веры в общинах колоний Псковской области. Нина Алексеевна ответила на вопросы нашего корреспондента.

— Нина Алексеевна, расскажите, пожалуйста, как начиналось ваше служение?

— Началось с Петербурга – с «Крестов». Около двух лет помогала отцу Александру Григорьеву в «Крестах» во время богослужений. В  следственном изоляторе люди не  задерживаются надолго,  поэтому какую-то большую работу с ними очень сложно вести, в основном это подготовка к исповеди, помощь батюшке в проведении службы, короткая катехизация (обучение основам веры, — ред.). Там где находятся окошки передач, с благословения батюшки я установила телевизор, подключила видео и показывала духовные фильмы тем, кто приносил передачи. Там же был устроен небольшой иконостас и установлены ящики с песком, чтобы ставить свечи. В родительские субботы мирским чином служили литии об усопших родных. Службы в храме Александра Невского «Крестов» тогда шли нечасто, а здесь была возможность всем родственникам подойти поставить свечку – за здравие, за упокой, написать записки, которые я потом отдавала батюшке. Конечно в изоляторе много работы. Я все ждала, что ко мне присоединится много единомышленников, но люди присоединялись лишь на какой-то короткий промежуток времени – помочь, например, в проведении службы. Чтобы привлечь помощников и изменить отношение к оступившимся, мы участвовали в православных выставках, делали стенды, рассказывающие о тюремном служении. Некоторые шарахались, сторонились от нас, многие искренне помогали.

В то время я училась на духовно педагогических курсах, и когда закончила их, Владыка Псковский и Великолукский Евсевий благословил заняться окормлением колоний Псковской области. Было и сложно, и немножко страшновато, потому что я не преподаватель, не педагог. Мой духовный отец благословил и сказал: «У тебя получится». И уже пятый год я занимаюсь псковскими колониями. В первый год посещала только одну — ИК – 4 в поселке Середка, который находится в сорока километрах от Пскова. Ее окормляет священник Григорий Ивасенко из поселка Спицыно. Ездила своим ходом, очень сложно было. Но в итоге все наладилось, ребята меня приняли очень хорошо; им хотелось именно живого общения. Первый год я ездила к ним два раза в неделю и вела самые начальные уроки катехизации, которые были построены на основе церковного календаря. Мы говорили  обо всем: ребята сами задавали какие-то темы – о праздниках, о житиях святых, о себе, много было личных вопросов, в том числе, как и почему я пришла к вере. Чтобы у них не было такого идеализированного  представления, что раз человек церковный, то значит он уже какой-то не такой, я рассказывала о себе обычные человеческие истории – как приходила к Богу, какие чудеса со мной происходили. Чем с ними проще начинаешь разговаривать, тем больше доверия; они тонко чувствуют искренность или ложь.

На второй год присоединилась колония ИК – 3 в Идрице. Как раз в это время я была на  Рождественских чтениях, получила курс обучения по книге «Четвероевангелие» архиепископа Аверкия и стала по нему работать уже в двух колониях. Ребята сразу все принялись за обучение, включились в эту работу очень активно. Колонию ИК – 3 окормляет отец Владимир Пурин, он всячески начал мне помогать и поддерживать. Хоть и не часто получалось ездить туда, но, тем не менее, все время была связь с ребятами через батюшку.

Потом  в третий год присоединилась еще одна колония  ИК – 6 в поселке Сосновый бор Себежского района, которую навещает протоиерей Петр Нетреба. В Псковской области всего три колонии строгого режима, остальные подростковые или с общим режимом. В 2009 году две колонии сдали выпускные экзамены по курсу «Четвероевангелие», 19 человек получили свидетельства об окончании, но и далее продолжают обучение –  четвертый, пятый курс. Поскольку они получили образование, теперь сами преподают на подготовительном, первом и втором курсах, ведут занятия  самостоятельно, а я приезжаю реже, поскольку возникли финансовые проблемы. Все поездки обеспечивает моя семья, помогают знакомые. Первый год муж сопротивлялся, думал, что я откажусь, не выдержу таких испытаний – кататься в какой-то Псков, где-то там мерзнуть, искать ночлег. Потом купили мне машину, но в 2009 году продали из-за финансовых проблем.

— Какую работу вы еще проводите в колониях кроме обучения?

— Провожу большие акции – на Пасху и Рождество. В основном ездила в четвертую колонию в Середку, так как туда ближе добираться, и привозила артистов. Поначалу мало кто приходил на концерты, в основном православные, ну, и просто кто-то из ребят любопытствующих, а потом желающих не мог вместить огромный зал.

Когда иду по территории колонии, я обычно здороваюсь со всеми сотрудниками, начиная с проходной, где оформляют пропуска, поздравляю с праздником. Люди спрашивают: «А какой сегодня праздник?», отвечаю, что праздник такой-то, завязывается беседа. Таким  образом, катехизация начинается уже с сотрудников колонии. Прошла, со всеми поздоровалась, сказала что-то, поздравила, кому-то книжечку, иконку оставила, кто-то заинтересовался, задают вопросы, спрашивают совета, и от этого чувствуешь потребность в своей деятельности, а как награду получаешь удовлетворение. Мы и для сотрудников тоже проводили мероприятия — привозили артистов с флейтами, раздавали книги, подарки, духовные гостинцы.

— Трудно ли было уговорить артистов приехать туда?

— Нет, не трудно, желающие артисты есть. Поскольку оплачивать их труд я не могла, они выступали благотворительно. Кроме того нужно было организовать проезд, ночлег и питание, привезти гостинцы ребятам в колонию. Не так это просто как кажется,  но Господь всем управляет.

— Все-таки не каждый человек решается иметь дело с узниками. Как вы на такое решились?

— Наверное, если б не свое личное горе, я бы может и не решилась. Когда эта боль касается лично тебя самого, тогда понимаешь. Я б не знала этой стороны  никогда, если бы близкий мне человек не оказался в заключении. Первое образование у меня медицинское, поэтому ухаживать за больными, навещать их – для меня это норма, а вот чтобы посещать таких «болящих» — я не знала об этом. Для меня эта сторона жизни была вообще закрыта. Да, у меня, допустим, дедушка был сослан в ссылку, дядя в первый день войны попал в немецкий плен.  А так у нас даже разговоров в семье никогда не велось о заключенных.

— Прежде чем заняться тюремным служением, вы работали врачом?

— Нет, не работала, практически я занималась только своими детьми, их воспитанием.

— А сами вы с детства были верующим человеком?

— Нет, не с детства. Хотя в роду у меня и монахи есть. Видимо все-таки по молитвам наших предков приходишь к вере. Потому что мирская жизнь очень сильно закручивает… Родом я из Костромской области,  жила в поселке, и двухэтажное здание школы, в которой я училась, было когда-то домом моего деда. Дедушка с бабушкой были очень набожными, но при нас, детях, они старались не говорить об этом, чтобы на нас не было никаких гонений. Помню, как зажигали свечи, молились, как крестились, перед тем как сесть за стол.

— Когда вы начали ходить в церковь?

—  Еще до замужества, когда училась, заходила в церковь, тогда я была еще некрещеная, но в Бога верила. Когда первый раз увидела храм – это был Князь-Владимирский собор на Петроградской стороне, меня прямо как молнией  пронзило до глубины души. Это были белые ночи, мы гуляли, и это был первый храм, куда я начала ходить, туда же начала приводить своих маленьких детей, когда они появились. С этим храмом связаны основные повороты моей духовной жизни, здесь я укреплялась в Боге.

Допустим, один из таких моментов — в 1994-ом году у меня произошла серьезная автомобильная авария. Сначала думали, что я вообще разбилась насмерть, когда увидели машину, в которой я была за рулем. Мужу сообщили, что, судя по состоянию машины меня нет в живых. Но Господь все управил, слава Тебе, Господи! Я осталась жить. Сначала все думали, что буду инвалидом. На первую инвалидную комиссию муж меня просто принес на руках. Мне давали вторую группу, и врач удивилась, что я отказываюсь, ведь многие наоборот просят дать им инвалидность, чтобы платили пенсию. От инвалидности я отказалась, очень долго восстанавливалась, было сложно. Левая нога была полностью атрофирована, поскольку ее собирали раздробленную. Был очень сильный удар головой, были серьезные провалы с памятью. Сейчас врач, который меня наблюдает, говорит, что если бы он сам не был православным верующим, то не поверил: такого не может быть, чтобы с такой гематомой в голове, от которой и поныне какие-то центры сдавлены, человек  продолжал учиться, заниматься катехизаторской  деятельностью, выполнять функцию миссионера. Да, мне бывает очень сложно, но, слава Богу за все!

Еще была такая милость по отношению ко мне. На второй день после того как я попала в больницу и лежала в реанимационном отделении, зашла сестра милосердия и предложила: «Кто желает исповедаться?» Я с трудом подняла руку. В это время я периодически находилась то в сознании то без сознания, и все переживала, боясь пропустить посещение священника. Долго ждала, а он все не шел. Мне, казалось, прошла целая вечность. Слава Богу, я причастилась, и что удивительно, за все время пребывания там, больше не заходили сестры милосердия с таким предложением.

— Сколько вам лет, если не секрет?

— Сейчас мне 50 лет.  В 40 лет пошла учиться на  духовно педагогические курсы. Первый год подготовительный — «нулевой», и я начала с него, никогда  себя не оценивала высоко. И сейчас, чем дольше учусь, тем больше понимаю, что «ничего не знаю». Уповаю только на помощь Божию и всегда перед учением прошу: «Господи, помоги. Я вообще ничего не могу, ничего не знаю. Если Ты не поможешь, я вообще ничего не смогу сделать».  И Господь не оставляет. В 43 года я начала заниматься с заключенными и все это время   ребята довольны, искренне благодарят за беседы, всегда ждут и радуются встрече.

Одно усвоила окончательно: прежде всего, нужно полюбить то, чем занимаешься и тех, кому несешь доброе слово. Вот когда искренне полюбишь — тогда будет результат, даже если  что-то не нравится.  Ну, нравится, не нравится – это можно подвинуть, но дело свое ты должен полюбить!

— Наверное, встречаются в колониях такие люди, которых сложно полюбить?

— Ну, не знаю, мне как-то нет. Просто в любом случае в каждом человеке видишь, пусть и поврежденный, но образ Божий. Мне бывает не то, чтобы сложно полюбить, а бывает их очень жалко, когда, после совершенных ошибок, человек их не до конца осознает. Хочется помочь разобраться и осмыслить то состояние, в котором он находится. Конечно, такого человечка очень жалко.

— А если человек, допустим, грабежами занимался, убил несколько людей?

— Моя задача помочь человеку исправиться, а не осуждать его. Плохо, когда он не кается в содеянном и не желает перемениться, а если он осознал свою вину, этому можно только радоваться. Ведь сказано в Евангелии, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк.15:7). Ради этого я к ним и иду с благой вестью. Мы в нашей жизни пусть не делаем именно того, что совершили люди находящиеся в заключении, но в душе бываем намного хуже их.

— Наверное, у вас какой-то особый дар так относиться к людям?

— Я стараюсь увидеть в них образ Божий и полюбить их. И Господь меня в этом укрепляет. Сказано же, что любите и врагов. Конечно, не за то, что они делают по своему заблуждению, но как творение Божие.

— Продолжаете ли вы общение с теми, кто выходит из колоний? Что с ними происходит?

— Связь идет чаще по телефону, но приходится иногда помогать в трудоустройстве, решать бытовые проблемы, возникающие по выходу. Недавно произошла встреча с моими подопечными, которые остались верными Богу и выбранному христианскому пути. Они пришли на встречу со своими женами. Было очень радостно за них. Но есть такие, которые посещали храм, и искренне желали исправиться, однако после освобождения снова оступались. Сердце за них просто физически болит.

— Почему с ними это происходит?

— Не знаю, сложно сказать. Может, потому что нет поддержки в первое время после того как они выходят, и они возвращаются в ту же самую среду, к своим старым знакомым. Но я знаю много ситуаций, когда ребята, кто крепко привязались к Богу,  как бы их ни колыхало, ни трепало, ни било, что бы в жизни не происходило, — они, вот, схватились и крепко держатся – и Господь чудным образом их хранит. Например, Николай, назовем условно его так, он  был в «Крестах», освободился, и ему так сложно все это давалось, но сейчас он работает, восстановились отношения с женой, у них родился второй ребенок, наладились отношения с матерью. Периодически он мне звонит, иногда помогает в моем служении, зная опытно как нужна эта миссия.

Есть у меня крестник. Когда я первый год посещала Псковскую колонию, один молодой человек, когда приходил на занятия, все время задавал мне такие каверзные вопросы, на которые я сразу не могла ответить; нужно было открывать толкования, готовиться. Освободился он, и говорит, что хочет креститься с полным погружением, и попросил меня стать его крестной. Ну, что, раз просит — надо соглашаться, батюшка благословил. Тоже его очень сильно кидало из стороны в сторону. Моя знакомая Ирина Панарина активно взялась ему помогать, и он устоял, а сейчас  подолгу живет в Крыпецком монастыре Псковской епархии.

— Часто ли встречаются те, кто не хотят креститься и исповедоваться в условиях неволи, надеясь сделать это уже на свободе?

— Нет, чаще изъявляют желание креститься, исповедоваться и причащаться именно в заключении! Там есть время задуматься о смысле жизни, о своих поступках. Вот, допустим, в «Крестах» был момент, да не один, когда человек крестится, то прямо на глазах преображается! Такая перемена в человеке происходит! И вот крестился у нас один молодой человек, который долго сомневался, стоит ли ему это делать. И когда он покрестился  — берет иконочку своего Святого, молитвослов и луковицу в подарок, посмотрел на меня глазами, полными слез благодарности за совершенное таинство. Как отрадно было за этого человека.

— Что бы вы хотели сказать нашим читателям? Может, какие-то слова поддержки.

— От Бога «исправляются стопы человеческие». Только с Господом быть. И по освобождении не отходить от Бога. Когда отступают, мирская жизнь закручивает, и происходят очень тяжелые ситуации, о которых не только мое сердце болит, но и тех батюшек, которые окормляют колонии. Конечно, за таких ребят очень больно.

— Что бы вы посоветовали тем, кто впал в уныние?

— Вы знаете, тут трудно дать какой-либо конкретный совет. Это уже по ситуации. Каждый человек индивидуален и к каждому нужен свой подход. Хотела бы посоветовать не уединяться и не «забиваться в угол», не сидеть сложа руки. Нужно заставить себя ходить на прогулки,  заниматься спортом, читать книги или, как говорил преподобный Серафим Саровский: «хоть пой, но не унывай». Для верующего человека утешением служат слова пророка Давида: «возверзи на Господа печаль твою». Когда мы понимаем, что все посылается нам премудрым Промыслом Божиим, появляются силы понести испытание.  И те, кто все-таки принимают эти душевные муки уныния и понимают, что через те лишения и страдания очищается его душа, впоследствии говорят: «Надо же, какой я счастливый, а я ведь вообще-то свободный. Даже находясь здесь, в заключении, я чувствую себя свободным». Нужно правильно принять ту ситуацию, в которой находишься.

Я когда приходила к ребятам на первые занятия, обращалась к ним со словами: «Скажите, пожалуйста, кто из вас благодарил Бога за то, что здесь оказался? Начните благодарить Бога!»

— Они, наверное, удивлялись такому вопросу?

— Поначалу удивлялись почти все! Не понимали, за что благодарить. Конечно не за то, что натворили, а за то, что здесь пришли в храм, обратились к Богу, что могло бы не произойти на воле. Ведь Господь обращается к нам сначала шепотом любви,  затем голосом совести, и уж потом – рупором  страданий. Значит, мы не услышали шепот любви и голос совести,  нам остался рупор страданий. Слава Богу, что хоть его мы услышали. Я сама прошла этот путь, и не случайно это советую, мне тоже было очень сложно справиться со своей болью, которая коснулась лично меня, поэтому советую  то, что сама прошла. Вот только начинаешь благодарить, и непостижимо в сознании что-то меняется. Поначалу благодарить сложно, почти невозможно,  просто произносишь эти слова. В сознание благодарность приходит позже.

Беседовала Ольга Ермакова.

Источник: Газета «Мир всем» №3/87, 2010 год.

Поделиться в соц. сетях

Опубликовать в Одноклассники
Опубликовать в Мой Мир

Написать ответ